Действие «Трудностей перевода», как и тарантиновского
«Убить Билла», разворачивается в Японии. На географии сходство, пожалуй, и исчерпывается, но занятно, что страна, кинематография которой в основном предназначена для внутреннего потребления, за последний год стала (можно заодно вспомнить и «Звонок») важнейшим голливудским ньюсмейкером.
«Трудности» — фильм столь обаятельный и столь обреченный на успех (в особенности у слабого пола), да еще и снятый в малопочтенном вроде бы жанре романтической комедии, что хвалить его даже как-то и неловко, но деваться некуда.
«Трудности перевода» — не история любви: любовь не пойдет дальше шепота. Это история растерянности, потерянности: ключевое в названии фильма слово «lost» само потерялось при переводе на русский. Это не о пропасти между культурами — хотя и об этом: «маленьким различиям» уделено столько внимания и столько уморительных гэгов, что нечестно было бы совсем списывать со счетов эту линию. Но Япония тут — в первую очередь лабиринт, где блуждать так сложно, что волей-неволей натыкаешься на себя самого, деформированное пространство, в котором сто раз произнесенные слова звучат не как прежде. Место, где даже унифицированная сетевая гостиница обладает почти мистическим своеобразием.
Роскошный токийский отель Park Hyatt. В одном из люксов томится от бессонницы высокий мужчина лет пятидесяти с навсегда обиженным лицом, в другом — девушка лет двадцати с припухлыми губами. Первый — американский киноактер Боб Харрис (Мюррей) приехавший в Токио, скрепя сердце, за длинным долларом — сниматься в рекламе виски. Японцы любят голливудских кинозвезд и готовы платить за их участие в рекламе фантастические деньги — факт известный. Два миллиона за одну фразу — искушение слишком велико, и Боб покорно выслушивает стрекотание японского ассистента, изображает улыбку Синатры и улыбку Джеймса Бонда и принимает восторги маленьких одинаковых людей. Вторая — американская девушка Шарлотта (Йоханссон). Она приехала в Токио за компанию с мужем — преуспевающим фотографом (Рибизи). Между ними нет ничего общего, но она этого еще не поняла. Шарлотта сидит на подоконнике и смотрит на небоскребы.
Боб и Шарлотта встретятся в лифте, потом в баре, потом — в огромных пустынных коридорах, потом они будут разговаривать ни про что и шататься по токийским притонам: он будет распевать дурным голосом Брайана Ферри, а она — смотреть на него влажными красивыми глазами. А больше ничего не будет, потому что не может быть.
По мере того как герои становятся все ближе друг к другу — и все дальше от окружающих, — и так не слишком линейная история приобретает характер джазовой импровизации, где-то даже напоминая карваевское
«Любовное настроение». Эпизоды не наращивают темп интриги, а уводят ее в сторону; они становятся все грустнее.
Фильм с подобным сюжетом мог бы тысячу раз скатиться в пошлость — но он не пошл ни на мгновение. Билл Мюррей — большой актер, это можно было заметить и раньше, но никогда — с такой очевидностью. 19-летняя Скарлетт Йоханссон, видимо, окажется — все к тому идет — едва ли не главной новой звездой нулевых. Что касается 32-летней Софии Копполы, не только поставившей, но и написавшей сценарий «Трудностей», то здесь вообще уже хочется оставить эпитеты и перейти на восторженную жестикуляцию — эта барышня еще не раз всех удивит.
Яблоко упало чертовски далеко от яблони. Если Коппола-старший в лучших своих проявлениях — это монументальная живопись старых мастеров, с четко прописанным многофигурным фоном и идеально точными портретами, то София Коппола, судя по первым двум работам, — импрессионистические акварельки, на которых линии почти не видны, а краски небрежно размыты. Но вот увидите — к ее рисункам еще выстроятся очереди, цены взлетят до небес, и японские туристы засверкают вспышками.
Грустный фильм со множеством забавных моментов. Можно сказать, трагикомедия – мой любимый жанр. Как оказалось, Билл Мюррей – очень хороший актер, да и молодая Скарлетт Йоханссон, кроме необычной внешности, обладает талантом.
В принципе, нельзя сказать, что фильм отличный. Он хороший, приятный, атмосферный и грустный.
Я честно скажу, что не до конца понял этот фильм, потому что он все-таки рассказывает про мужчину определенного возраста и про проблемы, с этим возрастом связанные. Но смотреть было приятно. И грустно. Надо будет пересмотреть его лет через двадцать – тогда, наверное, я пойму то, чего недопонял сейчас.
Выходя из кинозала, я услышал фразу одной девушки подросткового возраста. Она сказала: «Хуже я ещё ничего не видела», и мне вдруг стало так обидно. Как она, со своими куриными мозгами, могла такое сказать! Ведь она ничего не поняла, но ведь ей и в голову не пришло, что она могла чего-то не понять. Таким, как она, просто не дано вникнуть во что-либо сложнее «Американского пирога», тупого ржания, поп-корна и глупого бой-френда, который, подозреваю, тоже с трудом вспомнит таблицу умножения, если его попросить. А ведь большинство людей их возраста такие же. После того, как она произнесла эту фразу, я почему-то сразу четко увидел ту планку, выше которой ей никогда не подняться в своём развитии, и мне стало горько, даже захотелось сплюнуть. Мир примитивен. Мир хочет смотреть тупые фильмы, слушать примитивную музыку и потреблять прочую пищу для задницы. Очень грустно всё это.
