«Завтрак на Плутоне»

Breakfast on Pluto
Великобритания, Ирландия, 2005
Режиссер Нил Джордан
В ролях Силлиан Мерфи, Рут Негuа, Лайам Нисон, Брайан Ферри

Патрик (Мерфи), плод любви веселой горничной и унылого ирландского священника, в 10 лет открыл для себя платья из ситца, а в 17 переименовался в Патрицию и поехал в Лондон искать мать, о которой знал только то, что она похожа на артистку мюзиклов Митци Гейнор. Пока его одноклассники вступали в ИРА, простодушный до юродства герой жил c рокером, работал на панели, лез с нежностями к сотрудникам контртеррористических служб, превращал в балаган все на свете, включая взрыв бомбы в переполненном баре, — а когда на него наставляли пистолет, спасался парадоксальным, но действенным аргументом: «Зачем вам несчастный педик, ведь вы всегда можете убить кого-нибудь стоящего?»

Нил Джордан, отец новой готики, поэт, визионер, один из культурных героев 80-90-х, как многие художники, воспитанные в католической строгости, всегда живо интересовался гомосексуализмом. Но (и тут его отличие от других знаменитых выпускников католических школ) интересовался отстраненно и с опаской, как некой киногеничной крайностью типа ликантропии или падучей болезни: гомоэротизм детей ночи в «Интервью с вампиром» подавался Джорданом как составляющая их, в общем-то, довольно богопротивного образа жизни; да и обожаемая составителями тематических рейтингов «Жестокая игра» — фильм по психологии очень гетеросексуальный, недаром в конце, обнаружив у возлюбленной член, герой первым делом убегает блевать. Поди, короче, пойми, зачем культурному герою и отцу, кажется, пятерых детей понадобилось лезть туда, куда он влез с «Завтраком на Плутоне», — на территорию не Альмодовара даже, а туда, где трутся «Кино про Рокки Хоррора», «Хедвиг и злосчастный дюйм» и другие узкоспециальные феерии c участием жирно накрашенных, обсыпанных блестками мужчин. «Завтрак» похож не на новый фильм Нила Джордана, а на юбилейное травести-шоу по мотивам его творчества. За кадром — золотые хиты 70-х, на сцене — священники, шлюхи, террористы, Брайан Ферри с рояльной струной в рукаве; воробушки цитируют Оскара Уайльда, джордановский экранный двойник Стивен Ри опять вынужден влюбиться не в то, во что хотел, — и это уже не трагедия, не дьявольский обман зрения и чувств, а тупое авторское насилие над беззащитным персонажем. Если главная задача искусства — изумлять, то перед нами большое искусство. Не знаешь, чему изумляться больше: 36 главкам ли с названиями вроде «Мои чулки! Они все в клочьях», тому ли, что героя, всю дорогу ведущего себя максимально раздражающим и идиотским образом, бить начинают только через час после начала фильма, — ну или все-таки фамилии режиссера. Травести-шоу, наверное, зачем-то нужны на свете — но когда их начинает ставить человек, в свое время не просто закрывший, а раз и навсегда гильотинировавший тему переодетого мужчины в кино, это, как бы помягче сказать, — неожиданно, что ли.