«Агент 117»

OSS 117: Le Caire nid d`espions
Франция, 2006
Режиссер Мишель Хазанавичус
В ролях Беренис Бежо, Константин Александров, Жан Дюжарден, Ауре Атика

Юбер Бониссер де Ла Бат (Дюжарден) — боец за идеалы дышащей на ладан Четвертой республики, носящий у сердца портретик президента Рене Коти, а в сердце — робкую искорку латентной педерастии, отправлен руководством в Каир искать убийц своего друга Джека Джефферсона (Лефевр). Прибыв на местность, он фраппирует колониальными речами хорошенькую связницу-мусульманку (Бежо); бьет муэдзина, чтоб не орал с утра; танцует мамбу; услышав слово «имам», переспрашивает: «И… кто?»; много работает с курами — в соответствии с каким-то неписаным кодексом все иностранные агенты в Каире-55 маскируются под куроводов, и только русский резидент Сетин (Александров) из принципа торгует баранами.

Выйти с французской комедии про шпионов без пяти минут счастливым человеком — это что-то не из сегодняшней жизни, но когда за черно-белым прологом про фашистов идут едва ли не рукодельные титры из полос и треугольников, а после плещется чье-то лазурное платье в белый горошек — счастье, и правда, кажется вещью возможной. Аккуратно состаренный на панорамных планах кодак, поездки на авто вдоль бегущей по белой стене проекции, комик Дюжарден (памятный по одноклеточному, но почему-то плохо выветривающемуся из головы «Брису Великолепному») то складывает физиономию в подобие молодого Коннери, то вполоборота притворяется Джеймсом Стюартом, потом у него еще прорезается приятнейший баритон (внезапные музыкальные номера, которых тут два — один с пением, другой с танцами, — вообще крайне удачные). Тут еще важно, что давшие основу всей этой радости шпионские книжки Жана Брюса писались абсолютно всерьез (их серьезные экранизации в 60-е соперничали во французском прокате с «Бондом»), и прежде незнакомый нам режиссер по имени Хазанавичус явно помнит об этом. Даже делая откровенный балаган, он не просто нежен в выборе красок, но и намеренно оставляет заглавного героя фигурой отчасти загадочной: про него не вполне ясно, идиот он или гений-эксцентрик, раззява или правда суперагент, гомосексуалист, в конце концов, или нет. Эта сохраняющаяся до самого конца неопределенность в итоге приводит нас к мысли о непостижимой двойственности человеческой природы — каковая двойственность, к слову, и является магистральной темой всех по-настоящему хороших комедий.