Три разновозрастные девушки из русской глубинки волей различных, но одинаково банальных и свинских обстоятельств (утерянный паспорт, детдомовское прошлое, отец-ретроград, мать-алкоголичка — у одной, впрочем, еще и любимого в Чечне убили) приезжают в Москву работать на панели, проходя круги ада, хорошо известные по полосным очеркам в прогрессивной прессе конца 80-х, едва не погибая под киллерскими пулями и коваными ботинками столичных извращенцев, но находя в итоге выход — каждая свой.
Травленые, что у твоего Тони Скотта, цвета; довольно самоотверженная работа трех главных актрис (артистка Исакова, любимая еще с
«Охоты на пиранью», мощнейшим образом лает на свору ротвейлеров); реверансы в стороны фуллеровского «Голого поцелуя» (лысая башка одной из трех сестер по несчастью) и появление Михаила Ефремова с монологом о геометрии Бернхарда Римана, бьющим даже собственные ефремовские рекорды по злоупотреблению актерским мастерством («Ри-и-имана!» — тянет Ефремов совершенно михалковским образом) не отменяют того факта, что «Точка» абсолютно точно должна была выйти в конце 80-х: тогда ей был бы обеспечен широкий общественный резонанс и серьезное обсуждение в центральной печати. Кто владеет терминологией советской перестроечной прессы, пусть выясняет у режиссера Мороза («Подземелье ведьм», «Каменская»), в чем он видит полезную социальную функцию своей картины. У меня же к нему один-единственный, да и то, видимо, риторический, вопрос: зачем же он в сцене изнасилования так невероятно красиво поставил свет?
