Маленькой сиротке, паразитирующей на поле боя, является местная богиня и предлагает сделку: сиротка вырастет в красавицу и станет хорошо питаться, но будет терять любого мужчину, которого полюбит. Девочка, разумеется, соглашается. Спустя много лет она становится принцессой, и в нее влюбляются сразу двое — популярный генерал и его слуга, обладающий феноменальными физическими способностями. В результате серии происшествий принцесса думает, что полюбила генерала, — хотя на самом деле полюбила слугу. И это только начало путаницы, осложняющейся тем, что время можно поворачивать вспять.
Вообще-то, романтическая линия «Клятвы» как родная смотрелась бы в черно-белой эксцентрической комедии — но это, на всякий случай, эпос. Поэтому многочисленные недоразумения не несут задачи рассмешить зрителя — они остаются недоразумениями, и кто не запутается в сюжетных перипетиях, может похлопать себя по плечу. В остальном блокбастер Ченя Кайге — режиссера, заметим, из первой тройки Поднебесной, хоть и попорченного тлетворным западным влиянием, — в высшей степени забавное зрелище. Обаяние традиционной китайской вуции, сказки про летающих воинов, в значительной степени держалось на малобюджетности — на тех старомодных веревочках, которые возносили героев к кронам деревьев. Кайге, выбивший самый большой бюджет в истории китайского кино и мечтающий, очевидно, заткнуть за пояс Имоу с его
«Героем», постарался, чтобы каждый вложенный юань был виден на экране. Он и виден — если юань внешне похож на пиксель. Спецэффекты, которыми «Клятва» заполнена до отказа, выглядят так, словно их программировали на бейсике, — при этом апломба хватило бы на пару «Матриц». Эпизод, где герой бежит впереди стада быков, безусловно, достоин войти в хрестоматии на какую-то специальную букву, которую пока не придумали. Эффекты, что уж там, в жизни не главное — но если из того же
«Героя» можно выкачать все деньги, и он бы, ей-богу, не сильно потерял, то в «Клятве» при той же операции останется только горстка странно одетых орущих людей, бегающих взад-вперед. В общем, если после «Императора и убийцы» казалось, что Кайге — это типа Сергей Бондарчук, то теперь ясно — скорее все-таки Федор.
