Проснувшись серым ноябрьским утром 1997 года, жители нью-йоркского Ист-Виллидж могли обнаружить, что все углы тротуаров их богемного постпанковского района изрисованы греческой буквой p. Кто-то всю ночь ходил от угла к углу с банкой красной краски и абсолютной приверженностью некой мистической цели. Что за цель, тротуары не разъясняли. Но буква жила. Дожди ее не смывали. Дворники тоже. Тайна мозолила глаз. Это рекламировал свой одноименный малобюджетный математический триллер режиссер-дебютант Даррен Аронофски. Денег на печатную продукцию у него не было, но это и к лучшему. Рекламная стратегия вполне соответствовала продукту, в котором магическое неразличимо слилось с коммерческим.
Осаждаемый головными болями и призраками иудаизма математик Максимилиан Коэн (Галлетт) пытается при помощи самодельного, собранного дома из металлолома, суперкомпьютера «Эвклид» применить p (бесконечное число, известное в народе в своей сокращенной версии «3,14») одновременно к рынку акций и к древнееврейскому священному тексту Торы. Первое позволит ему заработать кучу денег. Второе — раскрыть тайну Вселенной. Результаты открытий полностью совпадают. Но тут у математика возникают проблемы. Во-первых, его преследуют биржевые аналитики и религиозные фанаты. Во-вторых, он сходит с ума. Паранойя получается у Аронофски гораздо убедительнее, чем триллер. «Пи» — один из самых клаустрофобических фильмов, которые я когда-либо видел. В нем решительно нечем дышать, и если бы автор так настойчиво не напоминал нам, что именно этого он и хотел добиться, впору было бы просто остановить кассету и выйти на балкон. Нас засовывают прямо в голову героя, сознание которого распадается. Делается это при помощи специальной крупнозернистой черно-белой пленки, жутких ракурсов и самодельных, собранных из металлолома, кинокамер, названных Аронофски и его оператором Мэттью Либатиком «тепло-кам» и «вибратор-кам». Хоть смотреть и душно, нельзя не восхититься самоотверженностью режиссера, делающего кино вручную, без участия кинопромышленности, как настоящий алхимик-каббалист. Но каббала каббалой, а больше всего самодельный фильм хочет быть похожим на собственный самодельный компьютер, разгадавший тайну Вселенной. Она не случайно совпала с тайной Уолл-стрит. За «Пи» Аронофски получил один из главных призов на главном американском кинофестивале в Санденсе и заработал несколько миллионов. Потом он поставил
«Реквием по мечте» о паранойе на почве наркотиков и произвел сенсацию в Каннах. Больше он по тротуарам не ползает.
